Очередной град пуль разорвал землю у траншеи, с треском и со свистом поломал сухие ветки кустов.

– «Вот суки!» – пробурчал Андрей, сметая руками земляную пыль с лица и волос.

– «Увидите вы сейчас у меня...» – произнес он и резко достал гранату из подсумка. Зазвенела чека, воздух на миг рассек округлый, зеленоватый силуэт.

– «Ложись»! – крикнул он и потянул за рукав парня лет девятнадцати, с диким интересом наблюдавшим за сумасшедшей пальбой. В голове моментально раздалось: «Навалился ты, на мою голову...»

Через несколько напряженных секунд раздался взрыв... Черные ломти грунта разных размеров дождем оседали на землю, ударяя по спинам лежащих людей. Крики издали слились с гулом от взрыва, а теперь совсем затихли. В какую-то секунду всё окутала умиротворенная тишина... Долгожданная услада для ушей и для душ.

В голове у Андрея гудело и шумело. Глаза не хотели раскрываться, но почему-то он совсем не волновался, дышал спокойно и равномерно. Возможно, десятилетний опыт ведения войны, дал свои результаты в виде устрашающего спокойствия во время особо горячего боя. А возможно, его оглушило и контузило, из-за чего тело на время утратило былую скорость движения и реакции.

Но даже сквозь утепленную куртку он чувствовал учащенное дыхание пацана. Дыхание страха... Рука по привычке сжимала рукоять автомата Калашникова, палец инстинктивно поглаживал спусковой крючок.

На его сохлых губах появилась еле заметная расслабленная улыбка. В голове пронеслось: «Наконец-то...» Душе захотелось спокойствия и тишины. Даже во время этих нескольких секунд, даже в это небольшое мгновенье после взрыва он страстно желал одного - просто отдохнуть... Отдохнуть от трёхдневного бега по лесу, отдохнуть от бесконечных перестрелок, отдохнуть от артефактов, от мутантов, отдохнуть от Зоны. В эти секунды он наслаждался отдыхом...

Глаза мгновенно открылись. Словно почуяли неладное. Возле тела со стуком упал корпус «эфки». Голова заработала как часы, точно как и движения. Мгновенье, и руки машинально схватили гранату и отбросили её куда-то за земляной выступ траншеи...

Секунда, оглушительный взрыв. Осколки словно разбитое от падения стекло со свистом разлетелись по сторонам, кося растения и всю живность вокруг. Снова короткая пауза перед бурей...

На этот раз Андрей среагировал быстро и, встав и подняв автомат над головой, сделал две очереди в предполагаемую сторону врага. Ещё не вылетели последние мутно-золотистые линзы из затвора его автомата, как из мохнатой зелёнки леса замигали огоньки и звуки выстрелов, крики солдат вновь нарушили спасительную тишину. Пацан потрусил головой и, прислонившись к стене земли, осторожно выглядывал из укрытия.

- «Что делать будем?» - совсем уж беззаботно спросил он, стараясь не упускать из виду солдат.

Андрей потёр глаза и сухо выдавил: «Не знаю...». Потом вдруг запнулся и посмотрел направо, на небольшой ярок у дороги. Местность была разрыхлена чёрными воронками от снарядов, гранат и прочего тяжелого оружия – в Зоне это не в диковинку. Какое-то время Андрей задумчиво мигал глазами, а затем, постучав рукой по плечу пацана, коротко сронил:

- «Вон видишь ту воронку?»
Парень кивнул, хоть и не понимал сталкера до конца.
- «Сейчас дам очередь, и ты быстро побежишь, и залезешь в неё. Усёк?»
- «Но...»
- «Никаких «но». Бетонных блоков тут валом. Если что, укроешься за ними. Не малый ведь уже... Нам нужно добраться до этого яра, иначе перебьют, как собак на бойне»

Пацан неохотно, но согласился и стал выжидать сигнала.

Несколько секунд спустя, Андрей высунулся из траншеи и, с криком: «Пошел!», начал стрелять.

Ствол охотно выплевывал пули, затвор машинально выпускал из своих владений гильзы. Выстрелы один за другим сотрясали округу, сливаясь в один непрерывный звук. Ничего лишнего. Просто песня войны: выстрел, затвор, гильза... выстрел, затвор, гильза. Андрей это привык слушать. Он понимал эту мелодию, этот своеобразный концерт хлопка и звона. Пули одна за другой летели в сторону врага, сея серию криков, треска древесины, свиста трассеров. Ему казалось, всё в этом смертельном оркестре слушалось его, казалось, он был дирижером. И ему нравилось это делать...

Голова стремительно повернулась вправо. Чёрные, почти бездонные глаза сфокусировались на фигуре бегущего человека в серой осенней куртке с капюшоном. Палец ещё не слезал со спускового крючка и, с каждым выстрелом, отправлял дозу свинца куда-то вперед.

Фигура в куртке отчаянно бежала к воронке. Сероватые, темноватые от грязи кроссовки на его ногах усиленно давили на землю, как будто пытались оттолкнуться от неё сильнее и шагнуть дальше и дальше. Пацан не жалел сил. Он бежал как мог, и в испуге угибался на лету от просвистевшей возле него свинцовой частички смерти. Прыжок, и тело оказалось в выбоине.

Облегчение охватило тело Андрея. Оно, словно вода, накрыла его шрамы, его сухую кожу. Серия щелчков вернула его к жизни, и он незамедлительно нырнул в окоп. Патроны закончились. Андрей судорожно отсоединил пустой магазин, и тот со стуком упал на землю – времени не было. Затем раскрыл карман жилета, одним ловким движением прицепил новый и щелкнул затвором. «Последний...» - прошептал он.

Неожиданный взрыв сзади снова повалил его на землю. В ушах зазвенело. Взгляд то обретал чёткость, то снова размывался. Слышались какие-то крики, тихие удары выстрелов, даже немного приятный свист пуль над головой и хлопки оных об землю. Голова напоминала чайник с булькающей водой – все двигалось, все перемешивалось, вскипало, остывало. Всё перемешалось.

Глаза метнулись в сторону пацана. Тот сидел в воронке, оттуда лишь блестели его испуганные глаза. Вражеский огонь перешел на него. Кочки выворачивались прямо перед его головой, тонкие желтые хвосты пуль пролетали мимо, но взгляд оставался неподвижным. Он смотрел на сталкера со страхом и с надеждою. Он ждал дальнейшей развёртки сценария и втайне кричал себе в душе: «За что?». «За что мне всё это?». Вокруг гремели выстрелы, порой взрывы, раздавались постоянные крики - всё давило на его душу, подмывая основы спокойствия. Парень не выдержал и громко зарыдал. Слёзы отчаяния орошали многострадальную землю, обливали многочисленные гильзы, ручьями накапливались в бороздах. Из губ рвалось протяжное: «За что...». Он вздрагивал от всего, хватался руками за голову, кричал во весь голос. Но его никто не слышал. Никто не приходил к нему в душе и не утешал его. Не могла прийти его покойная мать, не смог прийти без вести пропавший отец. Никто и ничто...

Внезапно чья-то сильная рука схватила его за куртку и потянула за собой. Голова в испуге повернулась и увидела... Андрея – исцарапанного и подранного. Он сжал зубы и бежал, на ходу выстреливая последние патроны. А парень продолжал рыдать, не силясь даже подвестись на ноги.

- «Вставай!» - кричал Андрей. «Вставааай!» и резко залег с ним за один из бетонных блоков. Пули с хрустом впивались в раскрошенный бетон, но не пробивали его. На какое-то время они оказались в безопасности. Атакующие перешли в наступление. Андрей схватил парня и потряс его, крича: «Всё... Всё! Возьми себя в руки! Ну...» Он хлопнул его по лицу ладонью, но это не помогало. Глаза извергали солёные капли, роняли их наземь, рот отчаянно что-то выговаривал, но парень не успокаивался. Первый Бой сильно повлиял на его душу. Сталкер это понял...

Он немного смягчился в душе и произнёс успокаивающе, хоть это, как ему казалось, получалось неубедительно: «Ну всё... Всё. Успокойся, братишка... Что же ты раскисаешь, а? Сашка, не боись, выживём. Побегаем малость, ну и что? Зато потом продадим артефактов» - он показал на свой полный рюкзак – «и заживём как люди... Только возьми себя в руки, и мы прорвёмся... Обещаю»

Парень затих, но солёные капли продолжали стекать по щеках. «Речь» Андрея всё-таки дала результат. Сталкер задумчиво повертел глазами и почти тихо добавил: «В жизни нет ничего плохого... Есть только хорошее».

Саша поднял голову и взглянул сталкеру в глаза. Лицо озарилось радостью и счастьем, губы прошептали: «Слова матери...». И он обнял своего старшего брата...

Долго Андрей не находился в объятьях родного человека. Долго он не знал, что такое братская любовь. Долго он не чувствовал подобного... Так они неподвижно сидели. Два совершенно разных человека, два характера, две судьбы. Один – полная противоположность второго. Но, несмотря на все внешние различия, два родных человека. Выстрелы их не тревожили, крики приближающихся солдат не будоражили их умы. Весь жестокий мир, окружающий их, перестал для них существовать. Время словно остановилось. Пули зависли в воздухе, крошки земли и бетона неподвижно застыли над землей. У Андрея блеснули слёзы... Слов не требовалось. Иногда молчание лучше...
**

- «Как думаешь, сколько нам заплатят за его голову?»
- «Не знаю... За такого сталкера, да ещё и живого... В любом случае, можно ожидать серьёзного повышения, хех, «квалификации», и послышался громкий смех нескольких человек.
- «А со вторым что?»
- «Поглядим... Сначала пусть очухается»
- «Да валить его надо! Это же закон...»
- «Молчать! Пока Я ваш Закон, и вы подчиняетесь мне. Разойтись!»

***
Яркий свет ударил в глаза. Уши улавливали чьи-то голоса неподалёку. Тело ныло и нестерпимо болело. Видимо, его неплохо избили. Руки, ноги вроде были целы. Но эта боль...

«Я что, умер?» - еле выговорил сталкер, всё ещё вне возможности полностью открыть глаза.

Голоса недалеко вдруг затихли, и раздался приступ хохота, издевательского хохота. Какая-то еле различимая фигура подошла к нему и насмешливо произнесла:

- «Нет, сталкер. Представляешь, ты ещё жив!»
- «Тогда, где я?» - не останавливался Андрей, всё ещё пытаясь разглядеть незнакомца.

- «В жопе...» - громкий порыв смеха не дал ему закончить фразу. Андрей сначала сомневался, но теперь ясно и с горечью на душе понял – солдаты. Их «юмор» выделялся, и был до боли знаком. Взгляд, наконец, обрёл четкость, и сталкер сумел разглядеть «шутника». Это был высокий мужчина лет двадцати трёх, рядовой. Узкие, худые черты лица разительно контрастировали с его плотной, атлетической внешностью. На лице – презрение, в серых глазах – гордость и издевательство. Голубоватый берет был наклонён в сторону. На груди красовалась нашивка: «Буряков Н. М.». Он сверлил Андрея насквозь, пытался посмеяться над ним как можно дольше.

Место, видимо, было недалёкое – те же мохнатые кроны деревьев, бетонные блоки неподалёку, разрыхленная земля. Однако это было небольшое КПП – или блокпост, как кому удобно. Старые, советские здания молчаливо смотрели грязными окошками в разные стороны. Шлагбаум криво висел над дорогой, столбы электропередач покосились и надломились. Влажная трава достигала колен и с шелестом проводила лепестками по сталкеру.

- «В жопе, значит» - откашлялся сталкер. «А ты, позволь поинтересоваться, кто? Его величество Понос?»

Со стороны послышались насмешки в адрес рядового и протяжное: «У-у-у!». Рядовой Буряков покраснел (вот за что, его все так называли) и сжал руки в кулаки, произнося:

- «ТЫ у меня доиграешься, сталкер! Ой, доиграешься...» - и, цокая языком, покачал головой в разные стороны.
- «Я же просто спросил – где я? А ты остался безразличным, наверно, ты такой и с друзьями...» - невиновно пожал плечами сталкер.
- «Приведите сюда того молокососа!» - еле сдерживая злость, крикнул рядовой.

Андрея охватило волнение. Что он сейчас с ним сделает? В каком состоянии Сашка? Как он, где он? Одни вопросы...

Вскоре какой-то солдат привёл Сашку. К удивлению Андрея, он был цел и невредим. Виднелись, правда, небольшие синяки и ссадины, но был цел. Лишь глаза растерянно метались по сторонам, и губы немного дрожали, но его состояние было вполне удовлетворительное. Буряков схватил Сашку и, одним движением вытащив нож, приставил его к горлу парня.

Вот теперь сталкер запаниковал не на шутку. Сердце предвещало беду. Солдат, кажется, наслаждался подобным зрелищем и издевательски сронил:

- «Мне то, может, и безразлично... Но ему нет» и жестче приставил клинок к его замурзанной коже. Сашка испуганно глазел по сторонам, он такого точно не ожидал. Его руки тряслись, а волосы, казалось, встали дыбом.

«Ну что, теперь поговорим?» - огрызнулся солдат.
- «Буряк, ты чего?» - удивлённо послышалось сбоку.
- «Заткнись, Краснов. Пока старшие разговаривают...»
- «Какие нахрен, «старшие»? – прозвучал другой, более грубый голос. «Майор увидит, башку тебе снесёт, а нас без награды оставит».
- «А мне на майора...» - отрезал Буряк, уставившись на сталкера, «... с высокого дома!»
- «Отпусти его!» - нервно произнёс сталкер. « Ты со мной разговариваешь, а не с ним...»
- «Да... Отпусти пацана» - прозвучало со стороны, «Он тут ни при чём».
- «Не тебе решать, при чём, или ни при чём. Дай дедушке разобраться со сталкером»

Буряк, судя по виду, покраснел ещё сильнее. Ноздри то расширялись, то снова сужались. Глаза намертво застыли на сталкере. Лезвие ножа сильнее и сильнее жало на горло Сашке, из-за чего ему стало труднее дышать.

- «Отпусти его!» - крикнул Андрей. Разбирайся со мной, не с ним, если ты не трус или «понос» - последнее слово он произнёс с явно выраженной насмешкой, дабы сильней подействовать на разъярённого солдата.

Буряков огрызнулся и оттолкнул от себя Сашку. Тот упал на землю, сразу стал откашливаться, но всё время испуганно смотрел на брата. А сталкер лежал на земле, прислонившись к бочке, и про себя что-то обдумывал, но был готов к чему угодно. Солдат медленно подошёл к сталкеру, немного постоял перед ним, словно выискивая с чего начать, и резко ударил его в нос. Сашка выпучил глаза, наблюдал за происходящим со стороны. Что он мог сделать? Он лишь мог наблюдать эту гнусную картину: солдат резко размахивался и бил, бил, бил... В нос, в висок, в челюсть, бил, словно какую-то скотину. Бил, не щадя... И кричал: «Это за себя... За Тольку Пригожина, за Сашу Круглова, Игоря Матвеева, Андрея Смирнова, Антона Никишина, за...» он остановился, чтобы отдышаться. Взглянул на кулаки – измазаны кровью. Лицо сталкера было невозможно описать. Лучше этого не видеть. Спустя время, боец продолжил... Солдат выплескивал гнев за себя, за своих товарищей, падших от руки сталкера Андрея или, как называли его в Зоне, Дирижером за свою былую любовь к музыке. Сашка этого не понимал, он лишь с чувством страха и обиды тихо ронял слёзы у обочины.

Рядовой, наконец, угомонился... Он уже не был в силах что-то сделать – слишком он увлёкся, слишком много чувств заняли его душу в тот момент. Слишком сильно сталкер потерпел от его руки. Андрей просто молчал и смотрел куда-то в сторону. Лицо напоминало какой-то красный бесформенный комок, из-под опухолей кое-как торчали тёмные глаза, изо рта тянулся кровавый след. Уши куда-то спрятались, а нос перестал быть похожим на себя. От солдат в стороне не было слышно ни звука – они остолбенели.

Буряк стоял неподалёку и тоже замкнулся в себе, не произнося ни слова. Он отомстил. Но не отомстил Сашка...

Издали послышался рёв мотора. На дороге в сторону КПП с солдатами чинно ехал «УАЗ», обминая ямы и трещины в асфальте. Дворники скрипели – накрапывал небольшой дождик. Фары кое-как, но светили. «Начальство пожаловало» - хмыкнул кто-то из солдат. А машина проехала шлагбаум и остановилась у главного здания – двухэтажной коробки с козырьком. Дверца со скрипом открылась, и оттуда вышел мужчина лет пятидесяти, судя по погонам и парадной одежде - полковник. Он оглянулся по сторонам и, отрицательно покивав головой, неспешно пошёл внутрь кирпичного строения.

При его появлении из солдат никто не пискнул. Спустя какое-то время кто-то угрюмо шепнул: «Насчёт сталкера, наверное...» У Саши в душе нарастала ярость. От этого его бросало в дрожь. Сначала, он даже не понимал своего состояния, но теперь разобрался, почему так... Целых несколько минут он сидел и нагнетал злобу на Буряка, на всех солдат вокруг него. Он отомстит... За себя, за Андрея. Он докажет, что не сопляк. Лишь бы подвернулся нужный момент.

Дирижер же не задумывался о чём-то. Почему-то его голова не хотела придумывать план спасения, почему-то ему было всё равно. Его тронули крики солдата, имена его друзей. Это бросило его в раздумывания. Он виноват в смерти всех этих людей. Избиение было залуженным наказанием за этот поступок. Но, с другой стороны, ему не оставалось выхода. Он выживал и должен был это делать, иначе его бы постигла такая же участь. Может быть, Андрей этого не хотел, но был вынужден. Убить кого-то ради своего спасения. Чужая смерть ради своей жизни... Как всё это несправедливо... Сталкер не переставал повторять себе эти слова и молчаливо смотрел на величественные кроны деревьев. Он был погружен в свой внутренний мир. Тёмный мир... Но ему даже в голову не могло прийти, что мог учинить его брат в этот момент, его родная кровь, столь непохожий на него человек. Он это считал неправдой. А зря...

Прошло какое-то время. Пара солдат прохаживала по дороге, создавая иллюзию караула. Одеты как надо, при оружии, снаряжении. Гранаты болтались на поясе, магазины трусились в карманчиках, хрустела листва под начищенными ботинками, флажки предохранителей были подняты... Они ходили то взад, то вперед, «караулили».

Один боец остановился недалеко от Сашки, чтобы закурить – что поделаешь, приспичило. Из тёмной кобуры маячила рукоять пистолета, маня к себе взгляд парня. Андрей, наконец, вышел из забытья и окинул взглядом дорогу, начал раздумывать план побега. «Что тут у нас...» - крутилось у него в голове. «Этот караульный сейчас закурит и дальше пойдёт. Второй где-то в метрах четырёх от сослуживца, возле машины... Эти солдаты справа без оружия... Вон оно лежит возле кучи досок. Разговаривают... Чёрт, местность открытая... Тяжко будет. Хорошо, хоть Воскресенье сегодня, остальные в казарме... А что там Сашка...» Взгляд остановился на брате. Что-то нехорошее зазвенело в его душе, что-то опасное. На миг их взгляды встретились. Андрей узрел что-то не то, но не мог подать никакого знака – тело словно выжали и перекрутили. Завязанные руки нащупали какой-то острый предмет сзади, видимо, кусок бляхи. Идею не пришлось долго ждать, и через секунду нитка плавно скользила по острому краю вверх-вниз, понемногу срезая волокна. Появилась небольшая надежда.

- «Эй, солдат!» - крикнул Сашка. Солдат перед ним обернулся.
- «Чего тебе?»
- «Освободи руки... Ссать охота» - он сам не верил в то, что говорил, но уже было поздно.

Караульный отрицательно повертел головой, мол, нельзя. Андрей с опаской ожидал дальнейших действий. Сердце забилось скорее, на душе возникла тревога. Нить начала тереться, как можно было быстрее. Сашка, деловито пожав плечами, сронил: «Ты хочешь, чтобы я здесь, это? А ведь вину свалят на тебя»

Солдаты неподалёку обернулись на этот дивный разговор, один из них насмешливо крикнул: «Женя! Отпусти парня. Сам видишь – авария может быть». Второй поддакнул. Буряк же, лишь кивнул.

Караульный Евгений повертел головой, но всё же повиновался, и через полминуты Сашины руки оказались на свободе. Парень, не сводя от караульного испуганных глаз, встал, сделал несколько небольших шагов по асфальту и оказался за спиной солдата. Андрею быстро пришла в голову разгадка дерзкой задумки брата. Он отрицательно покачал головой, но было слишком поздно.

Следующее произошло так неожиданно, как и началось…

Нитка, наконец, разлетелась на две половины, а руки облегчённо упали наземь. Внезапный прилив сил охватил его тело. Душа про себя обрадовалась этому, но быстро затрепетала от увиденного... Вдруг, кто-то из кучки солдат неподалёку позвал караульного, из-за чего боец на мгновенье забыл о парне позади него. Сашка, как необратимый механизм, молниеносно выхватил из кобуры пистолет и приставил его к виску ничего не подозревающего бойца. В последующее мгновенье защелкал предохранитель на «Макарове» и послышался крик: «Стоять!». Реакция у солдат была что надо, и они моментально завертелись в поисках своего оружия. Караульный оказался довольно спокойным парнем и даже не пытался сопротивляться – мало ли что.

Счёт пошел на секунды. Солдаты неподалёку кричали и стремительно подбирали с земли свои автоматы. Тем временем, из темноты здания показался полковник. Он, шаг за шагом, спускался со ступенек и приблизился к машине, с удивлением уставившись на происходящее впереди него. Из казармы начали выскакивать сонные солдаты, кто в чём, поднятые гамом с улицы. Саша тряс пистолетом и угрожал выстрелить, но испуг в глазах ясно давал о себе знать. Вдруг, из всеобщего гула отчётливо послышалось: «Женя! Нож!». Армейский клинок висел у бойца на поясе, болтаясь в ножнах, и сразу приковал к себе взгляд караульного. Неожиданно и резко он ухватился за рукоять, и холодное, блестящее лезвие начало быстро показываться из чехла...

Прогремел выстрел... Бездыханное тело караульного упало на землю. Из раны в голове текла багровая кровь, накрывая зеленоватую траву. Сашка испуганно выронил пистолет и замер на месте. «Это всё...» - прошептал сталкер. Сердце сжалось в комок, и дыхание зависло на высокой ноте.

Второй караульный вскинул автомат и уже приставил его к плечу. На мушке оказалась остолбенелая фигура молодого парня. Указательный палец перекинулся с предохранителя на спусковой крючок и в мгновенье мышцы начали медленно его сгибать...

Время остановилось и завертелось в неожиданно медленном темпе. В мгновенье проплывала целая минута. А много ли? Порой, минуты вполне достаточно. Иногда за 60 секунд творятся неожиданные дела, исход какой-то ситуации неожиданно меняется в иную сторону, происходит что-то невероятное, может измениться многое. Так случилось в этот раз.

Перед взором Андрея проплывала фигура какого-то солдата. Он бежал, чтобы занять позицию. Ноги ритмично ступали по траве, тряслись подсумки по бокам, камуфляж из-за скорости немного сливался с окружающим пейзажем. Небольшие прямые капли дождя выстукивали по одежде, создавая миниатюрные водные всплески на ткани. Руки рывками уходили в стороны, удерживая автомат, всё время готовый выпустить град свинца в неприятеля. Обветренное, смуглявое лицо накрывала маска серьезности. Внезапно, левая нога Андрея машинально оторвалась от земли и с силой ударила по голеням бойца. Ещё мгновенье, и он полетел во влагу травы. Тело сталкера, более ничего не чувствуя, резко двинулось к упавшему. Руки точно и изящно выхватили из подсумка гранату и тут же, вынув чеку, метнули округлую смерть впёрёд, на дорогу.

Сашка стоял на месте. От шока руки занемели, дыхание еле прослушивалось, на лбу выступил пот. Глаза водили то в одну, то в другую стороны. Вода медленно стекала по лицу, меняя направление от изгибов на тёплой поверхности. Взгляд охватил округлый предмет, рассекающий твердь воздуха и прозрачные струны капель мимо головы. С виду – безобидная тёмно-зелёная «картошка», но мозг резко переключился и, проанализировав странную штуковину, в долю секунды выдал устрашающий результат. В какой-то момент он попрощался с жизнью, но граната успела скрыться за спиной, так и не упав возле ног. Среди могильной и пустой тишины послышался металлический стук об асфальт, затем ещё один, и вскоре раздался приглушенный хлопок, словно граната упала на что-то мягкое. Рефлексы сработали сами собой, и парень немного согнулся, чтобы сделать прыжок. Тело само выполняло какие-то скрытые приказы, и вдруг отпружинило ноги от асфальтного бугорка.

Караульный почти дожал крючок до заветного выстрела. Тело уже приготовилось к лёгкому толчку от отдачи. Плечи машинально напряглись, руки жестче охватили автомат. Миллисекунда, и выстрел. Пуля пролетит небольшое расстояние и с лёгкостью пронзит одежду и кожу, тем самим выполнив свою кровавую миссию. Взгляд лишь был устремлён вперед – на неожиданно изгибающегося парня. «Не уйдёт...» - пролетело в голове у солдата. Вдруг, на краю глаза промелькнул силуэт до боли знакомой штуковины. Небольшой, округлой, железной. Штуки, несущей смерть и ранения в радиусе около двухсот метров. Пока безобидной штуки... Взгляд отстал от фигуры парня и устремился к гранате, которая, немного повертев зеленоватым боком, скрылась под днищем автомобиля. А к машине уже впритык приблизился полковник с опаской на лице. Страх быстро охватил тело бойца; под разгрузочным жилетом, под грубой тканью камуфляжа выступила дрожь. Нервная система заработала в совершенно ином ритме и переключилась на самосохранение. Тело инстинктивно начало коситься в правую сторону – подальше от машины, подальше от беды. Но уже было поздно...

Вспышка, ударная сила волной проноситься по округе, пламя резко устремляется в разные стороны, облизывая бока автомобиля. Невидимая сила сбивает с ног солдата, отрывает куски камуфляжа, осколки с лёгкостью впиваются в тело. Под автомобилем что-то снова вздрагивает, и раздаётся ещё один взрыв. Столб пламени поднимает машину на метр над землёй. В середине уже царствует огонь, его языки жадно охватывают корпус снаружи. В воздухе серебристой пылью свистит разбитое стекло, двери вылетают и со скрежетом проносятся по наводнённому асфальту, вызывая снопы искр; в разные стороны мчаться оторванные части машины. «УАЗ», ещё немного повисев в воздухе, плавно падает вниз, и волна пламени, в последний раз, кольцом проносится по влажной земле и так же загадочно, как и появилась, исчезает...